В данной главе я рассматриваю конструкцию анализа, сопоставляя ее с рамками, формой и структурой супервизорских взаимоотношений. Не ставится под сомнение, что эротический перенос занимает в анализе центральное место. Однако иногда возникают проблемы, обусловленные тем, что эротический перенос и соответствующий контрперенос могут прямо подвести аналитика к вопросу о пределах аналитических границ. Эротика выявляет многое их того, что касается способа существования пациента в мире, однако, скорее всего, ее трудно ввести в супервизию, возможно, оттого, что она вовлекает аналитика как личность и поэтому временами ставит под сомнение представление аналитика о самости и его ощущение профессиональной идентичности. Контрперенос супервизора может явиться способом оценки такого материала, в противном случае он может быть упущен из вни- [c.107]
Практическая помощь. Например, обсуждение вопросов границ и решений, касающихся оценки, оплаты и завершения супервизии. [c.111]
Таким образом, анализ в супервизии является центральным ограниченным пространством — сценой, на которой разыгрывается драма. Супервизия подобна аудитории, в которой аналитик и супервизор вместе наблюдают за образами, формирующими содержание сессии и ее чувственный тон. Супервизия не посягает на неприкосновенность аналитического сосуда, она, скорее, расширяет его объем (границы) и, помогая аналитику мыслить объективно, в свою очередь, помогает пациенту. [c.111]
Многие консультанты специалистов общей практики указывают на некоторые, важные для супервизии в учреждениях, проблемы. В психодинамических программах подготовки большое внимание уделяется вопросам работы многопрофильных групп, общению с коллегами, не являющимися психотерапевтами, или ознакомлению с общедоступными файлами и записями. Часто отсутствует надлежащая внутренняя супервизия, и тогда призывается внешний супервизор. В результате прямое руководство может оказаться нечетким или неструктурированным. Кому подотчетен консультант Какова ответственность супервизора Кто имеет право знать детали работы консультанта с пациентами На поддержание границ и установление доверия (от чего зависят каунселлинг и психоаналитическая психотерапия) оказывает влияние каждый сеттинг. Будущее каунселлинга и психотерапии (финансовое тоже) в национальной службе здравоохранения в значительной мере зависит от того, как другие коллеги воспримут их уместность и полезность. [c.71]
По словам консультанта, одним из самых значительных достижений, которым способствовала супервизия, явилось исследование различных стилей совместной работы. Как правило, терапевты и консультанты работают в отрыве друг от друга. Мы многое узнали о способах создания доверия между нами, что иногда сопровождалось стиранием профессиональных границ, а это, в свою очередь, сталкивало нас с трудным материалом, который, в определенной степени, содержался в рамках супервизии ( ook, личное сообщение). [c.73]
Моя ответственность как супервизора состояла в том, чтобы в процессе супервизорства удерживать и контейнировать тревожность, оспаривать возможные ответные стенания , сохранять постоянство, стойко придерживаясь своих программ, а также моделировать надлежащий баланс между требованиями сохранения твердых границ и некоторым смягчением этих требований. Хьюз и Пенджелли (1997) предполагают, что более полезно провести некоторую предварительную дискуссию о возможных приемлемых основаниях для перерыва в супервизии или ее отмены, чем пытаться достичь идеальных договоренностей, которые придется соблюдать, что неизбежно будет приводить к разочарованию. Ротация практикантов в клинике порождает протесты, связанные с завершением практики и расставанием. Однако инфантильное неприятие постоянных расставаний преодолевается признанием необходимости профессиональной деятельности. Иногда для преодоления чувства расставания для отдельных пациентов, ради продолжения с ними отношений, создавались особые условия и делались необычные уступки. [c.75]
В данной главе я фокусировался на ряде вопросов, касающихся границ в супервизии. Я подчеркивал, что аналитикам для своего профессионального функционирования требуется аналитическая установка, а супервизорам крайне полезно уточнить границу между управлением и анализом. Супервизоры отвечают за проходящих обучение супервизируемых в большей мере, чем за квалифицированных коллег. И об этой полезной внутренней границе супервизоры не должны забывать. Важно также помнить о конфиденциальности в отношениях между супервизором и обучающимся и о том, о какой части материала супервизор может докладывать в учреждении, занимающемся обучением супервизируемых. Желательно, чтобы супервизоры помогали супервизируемым уточнять критерии этичного и неэтичного поведения. Я обращал внимание на то, что супервизируемые требуют своего личного анализа, и на то, что хрупкие границы могут быть нарушены неподобающим образом, если супервизоры начинают анализировать своих супервизируемых. Я исследовал также случаи, когда супервизоры обнаруживают, что чувства, испытываемые ими в отношении их супервизируемых, могут резонировать с чувствами супервизируемых в отношении их родителей. Многих трудностей, связанных с границами в супер-визорстве, можно избежать, если супервизор будет заниматься отношениями супервизируемых и их пациентов, а не фокусироваться на анализе пациентов супервизируемых. Наконец, я подчеркивал связь между проблемами границ и процессом бессознательной идентичности. Дискуссии между супервизорами могут играть весьма важную роль для улучшения состояния их сознания и роста профессиональной идентичности. К сожалению, некоторым обучающимся психотерапевтам представляется трудным глубоко вникать в отношения, поскольку они опасаются нанести вред своей личности. Я убежден, что личный анализ супервизируемого нужен в тех случаях, когда будущий аналитик еще недостаточно защищен, чтобы войти в состояние бессознательной идентичности, являющееся важной составляющей терапевтического процесса и обнадеживающим признаком способности супервизируемых интегрировать сбивающие с толку переживания и продолжить собственный процесс индивидуации. [c.107]
Иногда бывает трудно выявить эротический перенос на супервизии, поскольку, как уже отмечалось, сопутствующий ему контрперенос выводит на авансцену аналитика как личность. Из страха перед осуждением аналитик, возможно, не захочет сообщать об опыте переживания эротического контрпереноса. Однако наблюдение за таким контр переносом может помочь при обнаружении областей, которые наносят пациенту наибольший вред. Открытая дискуссия часто способствует высвобождению скрываемого материала, преодолению запретов на обсуждение сексуальных чувств, тогда как следование запретам способствует повторению динамики инцеста в семье пациента. Необходимо уметь отличать инцестные фантазии аналитика и пациента от инцестных действий. В рамках анализа пробуждаются именно инцестные фантазии. Однако в случаях, когда в прошлом происходило сексуальное насилие, может иметь место бессознательное ожидание того, что в анализе повторится это переживание. Происходит смещение рамок, поэтому и в анализе необходимо делать различие между символическими ( как если бы ) и конкретными действиями. Подобно гневу, эротика иногда подводит аналитика к границам аналитических рамок, однако порой это остается незамеченным в сообщенном материале. В приводимых далее примерах я представляю некоторые из многочисленных случаев эротического переноса, обращая внимание на тендерную и сексуальную ориентацию. Внимание будет сосредоточиваться на супервизорских отношениях, поэтому материал пациента детально не обсуждается. [c.111]
В супервизии Джесс обычно рассказывала о прошедшей сессии (или о двух). И мы обсуждали материал в свете ранних переживаний Тревора. Я обычно прошу предоставлять мне письменные отчеты о сессиях, но я не всегда настаиваю на словесных отчетах исключение составляют только те ситуации, когда аналитик проходит обучение. Запись хода сессии играет важную роль, позволяя сохранять в фокусе ее фактическое содержание и, соответственно, концентрироваться на самом пациенте. Запись также дистанцирует супервизора от аналитика, оставляя на первом плане пациента это является невербальным обозначением границ и повторением задач проводимой работы. Размышляя над своими собственными переживаниями в данной ситуации, а также над супервизорским контрпереносом, я увидела, что мало понимаю в переносе, и поэтому попросила Джесс детально записывать ход сессии. Наиболее очевидным проявлением переноса явилось то, что пациент обращался с Джесс не как с терапевтом, а скорее как с матерью, которая заботится о нем и всегда права казалось, что перед ее властью он благоговеет. [c.114]
Поскольку для Юнга это явление символизирует бессознательное в мельчайших деталях (1954а), практика супервизорства едва ли выйдет из сферы влияния этого явления. В порой загадочных, фантастических образах алхимического Меркурия мы можем ощутить дух и энергию, одушевляющие его так же, как и другие психические процессы. Эта образность обогащается еще больше с помощью юнговского сближения Меркурия с Гермесом, чья роль в качестве посланца греческих богов, проводника душ в подземный мир и божества едва воспринимаемых сфер (подпороговых зон восприятия) делает его покровителем глубинных психологов. Однако Меркурий и Гермес являются самыми ловкими из всех проводников. Гермес — хранитель границ и герметичных упаковок одновременно он странник, вор и обманщик, с помощью плаща-невидимки он способен ускользнуть, словно ртуть, в тот самый миг, когда нам кажется, что мы его видим. О Меркурии алхимики говорили, что он с удовольствием бегает по земле, наслаждаясь как обществом добропорядочных людей так и нечестивцами . Они называли его яйцом природы" и одновременно драконом, извергающим ядовитую слюну , самым высоким и самым низким, темным и светлым существом известным, однако не существующим вовсе (Jung, 1953, rev. 1968, 278-281, 284, 267). Если это та же энергия, которая лежит в основе глубочайшей тайны в человеке , то не вызывает удивления, что она вводит нас не только во все позитивное и исцеляющее в супервизорском процессе, но и во все теневое в нем. Меркурий будет чувствовать себя в своей стихии и среди старших наставников, источающих яд зависти к более молодому поколению, идущему им на смену и стремящемуся постичь аналитическое искусство. Супервизорство начинает звучать значительно менее высокопарно, чем это поначалу слышалось в самом его названии. Мы помним также, что Гермес любил бродить по рыночным площадям, окунаясь в суету повседневной жизни. Представляется, что инсайты супервизии никогда не могут происходить над сумятицей психического взаимообмена или отдельно от нее. [c.134]
Традиции в аналитической психологии были более разнообразными, однако до 1960-х годов общепринятой оставалась практика сочетания анализа и супервизии на основе как принципиальных соображений, так и практической целесообразности. Для некоторых классических практикантов-юнгианцев требовалось наличие двух и более аналитиков, чтобы воспрепятствовать развитию инфантильного переноса. Юнг рассматривал такие переносы как нежелательные, подобно тому как Фрейд изначально рассматривал развитие переноса пациента на аналитика как препятствие в аналитической работе. В обеих ситуациях в анализе подчеркивалось главенство объективного материала пациента — сновидений и иных проявлений воображения как основного источника знаний и инсайтов,— причем не учитывалась его более значимая личностная роль, оцениваемая в наши дни значительно выше. Общество Аналитической психологии рассматривало этот вопрос на протяжении 1960-х годов (Fordham, 1995) и под влиянием коллег-психоаналитиков признало значимость сложных проблем переноса и контрпереноса. В результате прочно утвердилась практика разделения анализа и супервизии. С этого времени к указанной практике приобщились другие общества, действующие в рамках юнгианской традиции. Решение аналитических обществ о разделении анализа и супервизии привело к исключению обсуждения ряда сложных вопросов о взаимоотношениях супервизоров и аналитиков. Такие вопросы касаются разделения ответственности супервизоров и аналитиков. Существуют темы, которые супервизорам разрешается затрагивать , не нарушая пределов своей ответственности, однако ряд вопросов отгорожен некими границами. В равной мере это относится и к аналитикам, хотя, возможно, на аналитиков налагаются менее жесткие ограничения, чем на супервизоров. Общая позиция, занимаемая супервизорами, заключается в обдумывании эмоционального воздействия пациента на супервизируемого, а не инфантильного переноса супервизируемого на супервизирующего аналитика. Аналитик может отказаться комментировать материал, представленный пациентом практиканта исключением может быть отношение к такому материалу как к проекции аналитика-практиканта. [c.143]
Ференци, относящиеся к похожим случаям. Можно легко обнаружить и другие исторические примеры (Gabbard and Lester, 1995), однако большинству авторов понятно, что время от времени имеют место случаи, когда строгие профессиональные границы нарушаются, когда аналитики вступают в неподобающее социальное общение или даже в сексуальные отношения со своими пациентами (см. главу 10). Сложные проекции и интроекции, образующие фон таких случаев, освещены в письмах Фрейда к Юнгу, в которых он тщательнейшим образом рассматривает отделение личностного от профессионального (M Guire, 1974). Полные боли, а порой и заблуждений, проникнутые чувствами, которые по прошествии времени можно счесть самообманом, ответные письма Юнга к Фрейду свидетельствуют о том, какие мощные эмоциональные силы вступают при этом в действие. Потребность в пространстве для размышления о чувствах играет важную роль, но ее сопровождают сложности, причем в значительной степени обусловленные тенденцией к идеализации размышлений, с одной стороны, и чувств — с другой. Переписку аналитиков на раннем этапе можно рассматривать как начало формальной подготовки в становлении аналитика без учета конкретных аспектов профессии. Академическая работа и супервизия, с одной стороны, в большей мере отдалились от личностного анализа. К 1920-м годам были составлены формальные программы подготовки, и супервизия стала ее частью (Уор-тон, глава 5). [c.147]