Герменевтика, теория литературы, теория мифа

из "Паблик рилейшенз для профессионалов Издание 2 "

Герменевтика представляет собой искусство понимания (истолкования). Человечество все время оперирует с текстами. Священные тексты прошлого требовали более внимательного прочтения, чем тексты массовой культуры сегодняшнего дня, поэтому возникновение герменевтики вполне объяснимо. [c.547]
Мы стремимся перейти от знака к значению и ищем авторитетные пути такого перехода. В том числе прошлое обладало также традицией аллегорической интерпретации, когда в словах искался очень глубинный, часто мистический смысл. Поэтому Г. Шлет видит в истории два вида герменевтики В первом случае слово как знак, подлежащий истолкованию, указывает на вещь , предмет и на объективные отношения между вещами, которые вскрываются путем интерпретации, и сами эти объективные отношения, очевидно, связывают сообщающего о них во втором случае слово указывает только намерения, желания, представления сообщающего и интерпретация так же свободна и даже произвольна, как свободно желание сообщающего вложить в свои слова любой смысл или много смыслов, поскольку это соответствует его намерениям 1. [c.547]
Мы обратимся только к одной школе в рамках теории литературы, именуемой формальным литературоведением. Ее пик пришелся на послереволюционный-довоенный период, и ряд эмигрировавших ее представителей (например, Р. Якобсон и Н. Трубецкой) донесли ее идеи на Запад, тем самым как бы закрепив их в научном сознании. [c.551]
Мы остановимся лишь на некоторых основных понятиях этой школы, и затем оценим их с точки зрения ПР. [c.552]
Леви-Строе, как мы увидим далее, смог развернуть эти функции в рамках своего исследования мифа. [c.555]
Миф соединяет в себе рациональное и иррациональное. Рациональное, поскольку без него себя не может мыслить современный человек, и в попытках управляемости и понятности окружающего мира он находит успокоение. Но иррациональное в мифе еще важнее, поскольку затрагивает в человеческой душе те болевые точки, которые находятся вне сознания человека, вне его рационализма. [c.557]
Еще одним свойством мифологического, обеспечивающим его эффективное воздействие, является то, что мифологическое — это, как правило, повторение уже случавшегося ранее. Мирча Элиаде написал о том пласте времени, где зарождается мифологическое В проявлениях своего сознательного поведения первобытный , архаический человек не знает действия, которое не было бы произведено и пережито ранее кем-то другим, и притом не человеком. То, что он делает, уже делалось. Его жизнь — непрерывное повторение действий, открытых другими 28. Находясь в пределах тоталитарной мифологии, мы все время попадали в это священное время, эпицентром которого были люди и события семнадцатого года, представленные в рамках мифологической модели, когда ряд персонажей был стерт, а роль других увеличена. Такое проживание себя в рамках мифа действует спасительно на человеческую психологию, придавая истории объективный вид. Сталин — это Ленин сегодня является законом скорее естественнонаучного, а не гуманитарного порядка. Как пишет Мирча Элиаде Каждый герой повторял архетипическое действие, каждая война возобновляла борьбу между добром и злом, каждая новая социальная несправедливость отождествлялась со страданиями спасителя. .. 29. [c.558]
И это имело достаточно сильные благотворные последствия для психики Благодаря такому подходу десятки миллионов людей могли в течение столетий терпеть могучее давление истории, не впадая в отчаяние, не кончая самоубийством и не приходя в то состояние духовной иссушен-ности, которое неразрывно связано с релятивистским или нигилистическим видением истории 30. [c.558]
Феномен уже реализованного прецедента естественным образом стабилизирует мифологическую ситуацию, ибо изменить прошлое мы не в силах. Череда юбилеев советского времени держалась на отсылках на святые периоды прошлой истории. [c.559]
В то же самое время в период самой революции миф работать не может. Ролан Барт видит в революции редкий случай немифической речи истинно революционный язык не может быть мифическим. Революцию можно определить как катартический акт, высвобождающий политический заряд, накопившийся в мире. Революция созидает мир, и ее язык, весь ее язык, функционально вовлечен в этот творческий акт. Миф и Революция исключают друг друга, потому что революционное слово полностью, то есть от начала и до конца, политично, в то время как мифическое слово в исходном пункте представляет собой политическое высказывание, а в конце — натурализованное 31. И чуть ранее Везде, где человек говорит для того, чтобы преобразовать реальность, а не для того, чтобы законсервировать ее в виде того или иного образа, везде, где его речь связана с производством вещей, метаязык совпадает с языком-объектом, и возникновение мифа становится невозможным 32. [c.559]

Вернуться к основной статье