Когда я бежал с советского парохода в Африке, то ни думал ни гадал, какие невиданные развороты мне предстоят. Я бежал, чтобы не оказаться в советской тюрьме за политику. На Западе у меня не было ни родни, ни знакомых, но было одно важное преимущество перед теми, кто приезжает сюда сегодня. Эмигранты жалуются на жизнь в новой стране, но при этом знают, что могут вернуться — поехать в аэропорт и через 9 часов быть в Шереметьево. У меня такого выхода не было, поскольку в СССР меня, как беглеца, ждали лагерь либо расстрел. Не имея ходу назад, я полностью вошел в американскую жизнь, язык и культуру новой страны.